Концентрация творчества в этой воронежской ячейке общества зашкаливает. Вообще-то уместнее было бы написать «ечейке», семья-то Ечеиных — Князевых. Собрать всех вместе — затея безнадёжная. У каждого день расписан: репетиции, гастроли, преподавание, работа в мастерской. Поэтому отдуваться пришлось двум её представителям — Максиму и Юлии.

Портрет с натуры

Карабкаемся к ним в мастерскую, что на улице Кирова, на мансардный этаж. Свободного времени — не больше полутора часов. Потом занятия в студии, рабочая суета — и покатился день в заведённом ритме.

В мастерской всё как полагается: мольберты, краски, палитра. Высокие потолки, огромное окно и запах как в детстве. Вспомнилась расплывающаяся под сырой кисточкой новогодняя ёлка в альбоме на уроке рисования. Полки, забитые, на взгляд обывателя, чепухой: бутылками, самоварами, лаптями, гипсовыми головами. Для художников же весь этот «хлам» с его неровностями, шероховатостями и бликами — драгоценность. А как ещё научиться соблюдать пропорции, видеть детали? Только ежедневными тренировками рисования с натуры. Это как тренажёр для спортсмена.

При этом здесь никакого творческого беспорядка. Всё по полочкам, на верхних — аккуратно собранные в папки архивы. Куклы (Максим долгое время работал в кукольном театре) сложены в коробках и задвинуты куда-то за шторки.

Есть банальный стереотип, как должен выглядеть художник. Это такое субтильное существо, обычно в берете, с бородой, с растрёпанными волосами, рассеянным взглядом. Ни одного попадания в семью Ечеиных — Князевых.

Юлю ещё худо-бедно можно на улице принять за представителя богемы: огненного цвета шевелюра, яркое платье, украшения в тон. Максим же — спортивный, поджарый, с коротким ёжиком волос и рюкзаком за плечами — скорее тянет на военного или спортсмена.

За мольбертом как подтверждение этого увесистые гантели.

«Это спину укреплять, чтобы не болела», — перехватив вопросительный взгляд, поясняет он. Представитель богемы регулярно бегает по вечерам и тягает штангу.

Супружеская пара, творческий тандем. Он — упругий, чёткий, немногословный. Она — мягкая, улыбчивая, солнечная. Более разных людей трудно себе представить, при этом они дополняют друг друга, иногда и в совместных работах.

Это у них семейное

Максим и Юлия — выпускники художественно-графического факультета воронежского пединститута, преподаватели колледжа «Номос», основатели арт-студии «Матица». Участники областных, региональных, российских и персональных выставок. Он — член Союза театральных деятелей (в театре кукол он десять лет работал бутафором), она — член Союза художников.

«Я люблю работать над плохишами»

В ТЕМУ

Александр Ечеин, отец Максима, — заслуженный художник России, член Союза художников, Союза театральных деятелей России и Международного союза кукольников. С 1987 года — художник-постановщик Воронежского государственного театра кукол им. В.А. Вольховского. Оформил более 80 спектаклей для российских и зарубежных театров кукол.

Татьяна Ечеина, мама Максима, — заслуженная артистка России, актриса Воронежского государственного театра кукол им. В.А. Вольховского.

Анастасия Бондарь (Ечеина), сестра Максима, — актриса Воронежского государственного театра юного зрителя. Занята практически во всем репертуаре театра.

Олег Бондарь, муж Анастасии, тоже востребованный актёр ТЮЗа, работает там с 2012 года.

Юля: поступила в вуз со второй попытки

Юля не из семьи Ечеиных, она Князева. Свою девичью фамилию оставила, даже выйдя замуж. «Мальчиков в роду нет, вот и решила стать продолжателем», — поясняет она.

Вообще-то Юлия Николаевна, потому что большую часть жизни она преподаватель. Учит детей и взрослых рисовать. В этом, считает, её призвание и счастье. Рисовала всегда. Это её способ общения с миром.

— Я первый профессиональный художник в своей семье. Папа — военный, мама — технарь, — объясняет Юля. — У мамы были художественные задатки, но развить их не получилось. Дедушка тоже прекрасно рисовал, но ему помешала война.

Юлия Князева: сказки вятского леса

В ТЕМУ

Рисовала Юля всегда, сколько себя помнит. Никто на это особо внимания не обращал — малюет там себе что-то, ну и бог с ней.

Поступила в колледж, рассчитывая стать биологом. И там-то поняла: призвание не здесь. Она всё время что-то оформляла — кабинеты, праздники, стенгазеты. Те, с кем она училась, твердили: «Юлька, ты же художник!»

С первой попытки поступить «на художника» не получилось. Конкурс оказался огромным, к тому же у большинства абитуриентов за спиной художественная школа, а то и училище, Юля же штурмовала институт, будучи полным дилетантом.

— Провал меня не деморализовал — пошла на подготовительные курсы в институт. Параллельно работала — в детском садике преподавала рисование. Занималась с преподавателями. Я горела. Вставала в пять утра, рисовала гипсовую голову, ставила себе натюрморты. Мне казалось, что у меня нет других вариантов, я должна стать художником! — откровенничает она.

Вторая попытка поступить в вуз оказалась успешной.

Максим: «В какой-то момент произошло выгорание»

Родители Максима, как мы писали выше, театральные люди. В конце 1980-х семья приехала в Воронеж вместе с Валерием Вольховским. Самый успешный в Челябинске театр, слава которого гремела по всей стране, десантировался в столицу Черноземья в составе режиссёра, двух художников и двух актёров. Воронежский театр под началом Вольховского тоже стал одним из лучших в стране.

Максим вместе с сестрой выросли в театре, гоняли по зимнему саду, своими воплями порой нарушая репетиционный процесс. Оба окончили художественную школу, Максим пошёл дальше, а сестра выбрала театральное поприще. К моменту, когда нужно было сделать окончательный выбор, он вдруг оказался в сомнениях.

— Шесть лет художественной школы, пять лет училища, где учился на керамиста. Потом поступил в институт. К тому моменту я уже устал рисовать, как говорят мои ученики, произошло творческое выгорание, — делится Максим. — Я только работал, ни на что другое времени не оставалось. Перебивал всё это занятиями спортом — у меня было по 5 тренировок в неделю. В какой-то момент захотел уйти в другую сферу, не связанную с творчеством. Отца это расстраивало, но, как мудрый человек, он не давил, позволяя делать собственный выбор.

В итоге Максим всё же пошел в правильном направлении, выбрав творчество.

По словам семейной пары, быть художником — это тяжёлый труд, где есть место не только романтике, но и рутинной работе.

Со второго курса Максим стал работать в театре вместе с отцом.

— Театр — это работа 24 на 7, особенно перед выпуском спектакля. Недели две — три ты вообще не появляешься дома. При этом оплачивается это более чем скромно. Там выживают только энтузиасты, для которых театр — смысл жизни. Мой отец — фанатик театра, мама и сестра тоже. Я десять лет был таким же, но потом понял: подчиняясь театру, ты теряешь что-то своё, — откровенничал Максим.

Творческий союз

Юля и Максим оказались на одном курсе института и сразу заметили друг друга.

— Максим на живопись пришёл в белых брюках. Думаю: какой рисковый парень! Что удивительно — у нас была масляная живопись и все пачкались, а он нет! К тому же он выделялся талантом — легко справлялся со всеми задачами, которые нам ставили, — вспоминает его супруга.

— На Юлю трудно было не обратить внимания. Она была очень яркой. Огромная копна рыжих волос, зелёные глаза — очень солнечная. И картины у неё были запоминающимися. Особенно акварель. Юля писала быстро, и у неё это выходило очень естественно. У меня же всё было долго, мучительно и нудно. Я как-то отошёл от своего рисунка, вернулся, а он уже закончен — так Юля похулиганила. Она сделала минуты за три то, над чем я корпел бы часа два, — рассказывает Максим о том, как родился их творческий тандем.

Собственное солнце

Это редкая история, когда художники делают совместные работы: один начал, другой продолжил, потом вместе довели до ума. У Юли с Максимом такое случается. Вот, например, в углу мастерской их совместная работа «Сон под собственным солнцем».

— На картине наша дочь, — делится Юлия. — Срисовали сюжет с натуры. Саша обожает воздушные шары. Как-то ей подарили шар, и она даже уснула, не выпуская его из рук. Я сделала зарисовку, показала Максиму. Так и родилась идея, которую мы воплотили всей нашей семьей. Саша, кстати, тоже участвовала — позировала. Хотя больше чем на 15 минут её не хватало. Эта работа заняла второе место на одном из галерейных конкурсов в Швейцарии. Нам даже прислали вознаграждение, на которое мы с нашей моделью смогли отдохнуть на море, — улыбается Юля.

Работу уже пытались несколько раз купить, но супруги не хотят с ней расставаться.

— Мы максимально задрали цену, чтобы отпугнуть потенциальных покупателей, — признаётся Максим.

Преподаватели

Юля сразу после института ушла в педагогику. Из сорока лет своей жизни ровно половину учит детей рисовать.

— Я с детства играла в учителя и считаю это своим призванием. У меня был выбор — сразу после института мне предложили работу администратором с окладом в десять раз больше, чем преподаватель. Я отказалась и ни разу не пожалела. Правильно выбранный путь — это счастье. А деньги... они приносят радость, когда ты их зарабатываешь тем, что тебе нравится, — утверждает Юля.

Максим долго работал в театре и в какой-то момент понял, что достиг там потолка. Решил всё изменить и ушёл. Год делал рамки в багетной мастерской, потом занимался скульптурой в нескольких фирмах, давал частные уроки. Параллельно отправил своё резюме в колледж. И однажды ему позвонили и предложили поработать. С тех пор он тоже преподаватель.

— Хороший преподаватель — это тот, кто не отбивает охоту рисовать, несмотря на рутину, — считает Максим. — Тут 50 на 50: опыт педагога, который передаёт знания, с одной стороны, и ученик, который должен хотеть их взять, с другой. Ну и классика: 10 процентов таланта, 90 — труда и пахоты.

— Зажечь искорку — вот задача педагога. Остальное — тренировка, — делится Юля. — Это как спорт, как музыка, как любое сложное дело. А ещё преподаватель должен вдохновлять. Ученики должны видеть его работы и выставки, он должен быть играющим тренером, — делится Юля.

Ни Максим, ни Юля никогда не ставят «диагнозов» детям. Часто после занятий родители ловят их за рукав и пытаются услышать, есть ли талант у их ребёнка.

— Мы говорим одно: будет работать — будет талант. Есть от природы хороший глазомер — это важно, — объясняют педагоги с многолетним стажем. — Есть люди, которые видят много оттенков, у них имеются живописные данные. Но нужно учиться. Например, композиции. Или чувству гармонии. Чтобы чувствовать, что лишнее, а чего не хватает. Часто упорная работа перебивает явный талант.

Духовная пища

Творческий человек во все времена с трудом добивался благополучия, если во главу угла ставилось творчество, а не что-то материальное. Но в эту сферу по-прежнему много желающих прийти. Почему — задаём вопрос художникам.

— У нас очень много людей, которые интересуются живописью, ходят на выставки. И меньше их, к счастью, не становится. Нельзя сказать, что их толпы, но какое-то стабильное количество. Среди них полно молодёжи, — утверждает Юля.

— Много людей, получивших классическое образование, находят себя потом в дизайне или гейм-индустрии. Программы ты можешь освоить в течение пары месяцев, а умение рисовать — это долгий процесс. Многие мои ученики, нашедшие себя в этом, потом пишут слова благодарности, — подхватывает Максим.

По словам Юлии, иногда родители забирают своих детей, считая, что трудно в современном мире выжить и заработать ремеслом художника.

— Дети оканчивают вузы, находят денежную работу, но при этом зачастую несчастны. А смысл в этих деньгах? Надо делать то, что любишь, не оборачиваться на конъюнктуру, и жизнь тебя обязательно вывезет туда, куда нужно. Нужно слушать себя, а родителям — позволять детям набивать собственные шишки, — считает Юля.

Кстати, восьмилетняя дочь художников Саша, выросшая среди мольбертов и красок, предсказуемо тянется к краскам.

— Сейчас у неё появилось желание рисовать с натуры. Саша любит лепить, это у неё в папу. При этом обожает сцену — ходит в театральную студию. Какой бы путь она ни выбрала, мы поддержим её, — обещают родители.

Дорогое удовольствие

— Одна моя знакомая написала пост про художников, сравнив их с выпивохами. У тех вечно нет денег, при этом всегда хватает на выпивку. Так же и у художников, которые при любом раскладе наскребут на краски, — улыбается Максим.

Краски, холсты и рамы сильно подорожали в последнее время. Чтобы написать одну картину, только в материалы нужно вложить тысяч 20. А выставка — это вообще роскошь.

— Но без них никак! Это же твоё лицо, твой статус, твоя реклама. Мы работаем, нельзя всё это складывать в стол, мы же и для зрителя работаем, — прощаясь, объясняет Юлия. — Иногда удаётся совместить приятное с полезным, когда на выставке покупают твои работы. Прошлой весной в музее Крамского, где у нас была выставка, это получилось.